Приехал Владимир Пугачев в родные пенаты не с пустыми руками – привез свои работы, написанные маслом, они и будут весь сентябрь радовать глаз посетителей Борского краеведческого музея. В этих картинах – все мироощущение Пугачева – художника и человека, глубоко чувствующего этот мир, ощущающего величие мироздания и человеческую хрупкость. Красота российской природы и трепетность человеческих отношений – все это есть в живописи Владимира Николаевича. А каков же он сам – художник Пугачев? Мы встретились с мастером накануне его отъезда. Спокойный, скромный, с застенчивой есенинской улыбкой...

– Я вырос на Бору, на улице Нобеля, в ста метрах от Волги. В детстве с мальчишками летом купались, рыбу ловили. Все вечера, все закаты были наши! Учился в школе № 10. Моим любимым предметом была история. После школы я и не знал, куда пойду. Мама посоветовала поступать в Горьковский авиационный техникум, и я поступил. Тогда я чуть-чуть рисовал для себя карандашом и ручкой, делал шаржи на друзей в техникуме и где-то на II курсе понял: инженерная авиация – не мое... Я нашел изостудию при Автозаводском ДК, начал ходить на занятия, но мне было этого мало, и я стал посещать еще и студию, которую организовал художник Ю.И. Приданов.

– Владимир Николаевич, а Вам не было страшно отказаться от профессии, которая бы всегда дала кусок хлеба, и войти в мир творческой богемы?

– Я ведь техникум окончил, диплом защитил и даже два года проработал на Горьковском авиационном заводе. Я очень быстро выполнял свою работу в качестве инженера-конструктора и все оставшееся время рисовал. В техбюро мне начальник даже выделил для этого комнатку. Там я нарисовал свою первую большую картину маслом, где были и осень, и Волга. Там она до сих пор висит... В Горьковское художественное училище брали после 8-го класса. Я уже был переростком, поэтому нацелился на другое учебное заведение. Отработав на заводе два года, поступил в строительный институт на архитектора. А там снова математика, которой я еще в техникуме «наелся», понял – и это не мое! Я к тому времени уже общался с художниками на Покровке. Мы ездили с друзьями из изостудии рисовать загородные этюды, и все мы мечтали уехать в Питер или Москву, чтобы продолжить учебу в художественных вузах. Где-то в 1990 году, когда у меня купили все мои картины, я уехал в столицу. Мой друг в Москве работал дворником, я к нему и приехал. Вместе с ним мы ходили в изостудию при ДК МАИ к профессиональному художнику – И.В. Ольховой. Ей тогда уже лет за 80 было... В столице я тоже устроился дворником – это удобно: в 9 часов ты уже свободен, да и жилье есть...

– Москва Вас вдохновляла?

– Да, мы писали там этюды. Москва в те годы мне даже больше нравилась, чем сейчас. Сегодня много новодела, стекла, которые вторгаются в пространство старого города, и эта эклектика нарушает неповторимую атмосферу столицы. Хочется, чтобы такого не произошло в Нижнем.

– Какие уголки Москвы Вам особенно дороги?

– Вишняковский, СтарыйТолмачевский переулки... Я жил там в самом начале своего пребывания в Москве.

– А Вас не угнетало чувство, что Вы находились не совсем на той социальной ступени, о которой мечталось? Или Вы ощущали себя свободным художником и это устраивало?

– Я знал, что это временно, тогда нужна была какая-то точка опоры. С чего-то надо было начинать, чтобы идти дальше! В то время мы ходили на Арбат, ведь зарплата дворника была 60 рублей, а нам надо было платить натурщикам в изостудии. Мы складывались и каждый день до вечера рисовали. А по субботам и воскресениям выходили на Арбат, чтобы что-то продать, – тем и жили. А в 1996 г. я поступил в МАГХИ им. Сурикова на факультет театрально-декоративной живописи. В 33 года окончил.

– Сегодня покупают картины?

– Сейчас мало покупают. Раньше, возможно, у народа было меньше соблазнов, сейчас рынок насыщен, да и люди раньше были побогаче. Шел человек по Арбату, видел картину – доставал кошелек и, не торгуясь, покупал. Я пять лет портреты рисовал в парке Горького, когда в институте учился, да и семья у меня уже была.

– Владимир Николаевич, как в кризисное время заработать художнику?

– Надо стараться быть лучшим! Сейчас многие ушли в преподавание: так спокойнее – есть стабильный заработок. Я тоже об этом думаю, но это ограничение свободы. У меня много поездок по Калужской области, приглашают на пленеры, а если устроиться преподавателем – трудно будет куда-либо вырваться! Я много ездил по России, был и в Черногории, Испании. Мои работы там продавались – раньше было много галерей, которые вывозили картины за рубеж, сейчас это стало невыгодно.

– Чем Вы занимаетесь, кроме картин, или все Ваше время уходит на живопись?

– Много времени уходит на организацию выставок, иногда надо отвезти работы. Вот сейчас мне помог мэр Малоярославца – города, где я сейчас живу: дал машину бесплатно. Там у меня есть мастерская. Да и везде, где бы я ни жил, мне шли навстречу. Мастерские хоть и небольшие, но есть куда пригласить людей, картины показать.

– Вам не хотелось бы вернуться домой?

– Мысли такие есть. Но в Калужской области у меня больше знакомых, а здесь придется как-то обосновываться... Хотя меня и знают местные художники. Я делал выставку в Нижегородском музее в позапрошлом году.

– Как Вам современный Бор?

– Город изменился, стал лучше, много новостроек, дороги нормальные.

– Вас вдохновили родные места?

– На Бору я бы хотел написать старый дом, который стоит в центре города возле храма, но там очень шумно, встать тяжело. Тут и такси, и народ постоянно крутится. А так – место красивое.

– Владимир Николаевич, с какой своей картиной Вы ни за что бы не расстались?

– Картина «Юность» для меня дорога. Юноша с девушкой на набережной Москвы 80-х. Этой картиной мне хотелось воспеть юность, ощущение надежд, мечтаний, когда все еще у тебя впереди!

– Вот вернетесь в Малоярославец и чем зай­метесь? К какой работе кисть потянется?

– Может быть, появятся работы, связанные с детскими воспоминаниями. Откуда еще вдохновение брать? Может быть, напишу вечер: костер горит, все сидят на бережке вокруг него – марево, тепло, можно и звук услышать, если смотреть на картину. Хочется так написать, чтобы человек, глядя на пейзаж, еще и запах ощутил, и звуки...

– Значит, Вы до сих пор себя ищете и будете нас удивлять?

– Удивлять – не знаю, а искать – буду!

16.09.2016

корр: Лариса Толстых

Источник: http://biabor.info/index.php/tematic/tmpeoples/11213-nadezhdy-i-mechtaniya-vladimira-pugacheva